Главная » 2013 » Декабрь » 14 » Сохраним свое завтра! Или О том, как «Бригантина» поднимала паруса

---

15:08 Сохраним свое завтра! Или О том, как «Бригантина» поднимала паруса

Попетляв по густому сосновому бору, узкая, но весьма добротная асфальтированная дорога уткнулась в металлическую решётку ворот с табличкой «Вход воспрещён». За ними маячила фигура сторожа с хмурым лицом. Мы с Николаем Цыгановым вышли из машины, поздоровались и попросили разрешения прогуляться по «Бригантине». «Только с позволения директора, - сказал сторож, - Щепарёв его фамилия, Михаил». Директор не только разрешил нам побродить по «запретной» территории, но и сам с удовольствием показал своё хозяйство. С нескрываемой гордостью он демонстрировал в спальном корпусе уютные номера, где, как говорится, «тепло, светло и мухи не кусают». Рассказывал, что загрузка базы очень большая – четыре летних школьных заезда. Когда шли по асфальтированной дорожке между корпусами, мне показалось, что пошёл первый снег. Но Щепарёв поправил: «Это не снег, а кылки с деревьев падают». У меня в душе что-то шевельнулось. Именно таким белорецким словом «кылки» мы в детстве называли хвою. На стене одного из павильонов висел плакат «Сохраним своё завтра!» Прочитав его, Николай сказал: «А ведь скоро нашей первой «Бригантине» исполнится пятьдесят лет». Я подсчитал: действительно через год и восемь месяцев, в июне 2015 года, будет этот юбилей. Интересно, помнит кто-нибудь об этом или нет? Мы прогуливались по территории базы отдыха и вспоминали, с чего всё это начиналось… Ранним утром лошадёнка преклонных лет медленно тащила нашу телегу вдоль берега реки по дороге, еле заметной в траве. Она так низко наклоняла голову преодолевая небольшие подъёмы, что казалось, будто кляча полуслепая и с трудом видит землю у себя под копытами. Эту измученную крестьянским трудом лошадь нам предоставило руководство подсобного хозяйства «Буганак» для хозяйственных нужд, и я сразу окрестил её Савраской. Перед нами открылась огромная, величиной с футбольное поле, поляна, заросшая густой травой с крупными, как подсолнухи, ромашками. Слева её обрамлял невысокий обрыв в пойму реки Белой, а справа – заросший сосновым лесом крутой подъём на верхнюю террасу долины. Посередине поляны кудрявилась молодая берёзка. Виктор Анисимович всплеснул вожжами, Савраска остановилась и сразу потянулась за сочной травой. Дубинин удовлетворённо оглядел поляну и сказал: «Вот здесь и будет наша вторая «Бригантина». В прошлом году под первую место на Сухом Узяне было выбрано неудачно, а здесь – кра-со-та!». Лагерь тогда организовывался профсоюзом работников Белорецкого металлургического комбината, а В.А. Дубинин трудился в шестом цехе. И профком БМК назначил его командиром комсомольско-пионерского трудового спортивно-оздоровительного палаточного лагеря «Бригантина». А меня в качестве вожатого ему рекомендовала руководитель детской комнаты Вера Фёдоровна Мурашова. «Детской комнатой» мы называли первый в Белорецке центр детского творчества, и к милиции она никакого отношения не имела. Размещалась в обыкновенной трёхкомнатной квартире на первом этаже по адресу Пушкина, 49. Здесь работали кружки выпиливания и выжигания, стояли столы для настольного тенниса и бильярда. Но главным для нас было то, что в детской комнате хранились два комплекта футбольной формы с синими и зелёными майками. Синюю форму Вера Фёдоровна выдавала команде нашего квартала (между улицами Пушкина и Точисского), а зелёную - команде братьев-близнецов Кости и Валеры Ржевских с улицы К. Маркса. И мы с переменным успехом выясняли на школьном поле, чья команда сильнее… Полюбовавшись местом для будущего лагеря, командир сбросил с телеги на траву шанцевый инструмент и спросил меня: «Знаешь, с чего начинается любая стройка? – и не дожидаясь ответа сказал: - со строительства туалета». На пригорке мы нашли подходящую полянку, и Виктор Анисимович, воткнув лопату в землю, приказал: «Копай яму под «М» и «Ж»». Когда яма была готова, я спустился на поляну. Там вовсю кипела работа: буганакские мужики из привезённых с собой материалов посредине поляны клали печь, возводили навесы для кухни и столовой, сколачивали столы и лавки. Под крутым склоном пригорка уже стояли ровно в ряд восемь шатровых десятиместных армейских палаток: четыре для размещения отрядов (старших и младших мужских и женских), командирская, санитарная, хозяйственная и складская. Перед палатками расхаживал озабоченный Дубинин. Увидев меня, он спросил: «Ну что, готова яма?» Я кивнул. «Тогда пошли копать погреб, а туалет поставят мужики», - сказал Виктор Анисимович и первым направился к полутораметровому обрыву в пойму реки. Из обрыва мы прокопали небольшую траншею и расширили её на конце. Получилось что-то похожее на пулемётное гнездо в окопе. Затем перекрыли сооружение стволами соснового молодняка, укрыли лапами, и засыпали землёй. Завесив вход куском толстого брезента, командир похвалил работу и принёс из складской палатки две трёхлитровые стеклянные банки гранатового сока. Это был первый продукт, который мы поместили в наш погреб. К вечеру почти всё было готово, и в печи для проверки тяги горел огонь. Его развела женщина-повар, приехавшая со строителями. Наконец прибыл и контингент – пионеры и комсомольцы от десяти до шестнадцати лет. Отрядами командовали воспитатели: старшими - Боря Губанов, а младшими - Ваня Гаврилушкин. Прибыла и медсестра Надя Шубенок, студентка последнего курса медицинского училища. С Борей Губановым мы поставили свою двухместную палатку под раскидистой берёзой. Но скоро к нам подселился третий жилец – летучая мышь. Видимо прельстили её выкормленные нашей кровью комары. Как она ночью проникла в палатку мы так и не поняли, ведь от комаров вход хорошо закрывался. Проснувшись как-то утром, мы обнаружили прилепившееся в углу под пологом совершенно неподвижное тельце. Чтобы убедиться в том, что мышка живая, я дотронулся до неё пальцем. Мышка вздрогнула и поёжилась, я почувствовал, как задвигались под бархатной кожицей тоненькие косточки крылышек. А через несколько дней мышка исчезла ночью так же непонятно, как появилась… И жизнь в «Бригантине» потекла по установленному Виктором Анисимовичем Дубининым распорядку. После завтрака – работа на полях. После обеда – водные процедуры и спортивные мероприятия. А после ужина – танцы у костра. Проводились туристические походы с ночёвками в лесу у костра. На сельхозработах все, от мала до велика, дёргали на полях турнепс. Этим лагерь зарабатывал себе свежие овощи и молоко. Овощи из Буганака привозил на Савраске сам командир Дубинин, а молоковозами были назначены два освобождённых от полевых работ бойца – Слава Шубенок и Вена Хазанкин. Каждое утро они забирали две фляги, оставленные для нас доярками в ручье Буганак. Однажды в лагерь забрела отбившаяся от стада корова, которая шла вдоль берега призывно мыча, и при каждом шаге из её переполненного огромного вымени сочилось молоко, орошая траву. Слава и Вена, возомнив себя специалистами молочной промышленности, объявили, что они эту корову подоят. Они принесли из кухни самую большую кастрюлю, и пока сбежавшаяся детвора ублажала корову хлебом, стали пристраиваться для дойки. Корова, почувствовав возню под брюхом, покорно ждала освобождения от надоевшего бремени. Но как только зазвенели струи молока, корова поняла, что её «обслуживают» дилетанты. Она удивлённо оглянулась и, как танк, пошла напролом сквозь тройное кольцо окружавшей её ребятни. Как ни пытались её остановить, она почти бегом удалялась от лагеря. Молока в огромной кастрюле хватило только на то, чтобы окрасить белой пеной усы двум «доярам». Ежедневные водные процедуры были обязательны. Особым шиком считалось прыгнуть в речку с высокого берега «ласточкой». Мало у кого получалось, но речка в тот момент превращалась в бурлящий котёл. Спортивные мероприятия на лесной поляне организовывал Боря Губанов. В основном это были бег на короткие дистанции, метание гранаты и игра в футбол. Футбольным рефери Боря назначал себя. И хотя сам он в футбол играть не умел и правил этой игры не знал, но авторитет воспитателя позволял ему блюсти на поле порядок и взаимопонимание. Появились в лагере и свои чемпионы: в беге на сто метров – Боря Казадаев, в метании гранаты – Коля Цыганов. Вечерние танцы у костра проходили под аккомпанемент баяна. Баянистов в «Бригантине» было двое – бойцы старшего отряда дипломированный в музыкальной школе Климчинский и самоучка Казадаев. Каждый вечер их приходилось буквально вылавливать за шиворот и давать в руки инструмент, потому что им тоже хотелось танцевать с девочками, а не растягивать меха, сидя на чурбаке. Танцы длились до одиннадцати часов, и за этим строго следила медсестра Надя Шубенок. Никто в лагере не чихал и не кашлял, все были здоровыми и резвыми, как молодые жеребята, и ей оставалось только следить за общим санитарным состоянием лагеря да за качеством приготовления пищи. А в последний вечер посередине поляны развели огромный пионерский костёр, у которого бригантинцы устроили самодеятельный концерт до глубокой ночи. И Надя Шубенок никого не загоняла спать… Щепарёв провожал нас до самых ворот. Уезжали мы с Николаем из «Бригантины» молча, в ностальгической задумчивости. Когда выехали из леса и слева потянулись пустыри, засаженные молоденькими посадками соснового леса, Николай оживился и сказал: «А ведь здесь и были те самые буганакские поля, на которых мы тогда дёргали турнепс и морковку. Я, как старший в отряде, был бригадиром и поля эти казались мне бескрайними, а два часа работы – вечностью. Лет через двадцать на этом месте будет стоять корабельный лес, никто о полях и знать не будет. Быстро время летит». Немного подумав, он продолжил: «Я недавно в городе видел Виктора Анисимовича Дубинина. Он жив и здоров, чего и нам желает. Вот было бы здорово, если бы он, как командир первых «Бригантин», бросил клич да собрал бы на юбилей нас, первых бригантинцев, у костра на нашей поляне. Посидели бы, попели, повспоминали. Как думаешь – возможно это?» Ответил я не сразу: «Нет, наверное. Разбросала всех жизнь, состарила, а некоторых уже и вовсе нет на этом свете». И мы опять замолчали, глядя на убегающую в даль серую ленту дороги… Автор: Владимир КАРХАЛЁВ http://www.belrab.ru/archive/art.php?id_article=5455

Просмотров: 244 | Добавил: BorisM